Ясмина Реза - Бог резни [=Бог войны]
Мишель: Я его вынес прямо в его коробке — и вытряхнул. Я не могу дотрагиваться до этих тварей.
Вероника возвращается, на подносе чашки и пирог.
Вероника: Не знаю, кто догадался поставить шарлотку в холодильник. Моника все ставит в холодильник, ничего нельзя поделать. Что вам сказал Фердинан? Сахар?
Ален: Нет-нет. С чем шарлотка?
Вероника: Яблоки и груши
Аннета: Яблоки и груши?
Вероника: Мой фирменный рецепт. (режет пирог и раскладывает по тарелкам)
Аннета: Яблоки-груши, надо же, впервые слышу.
Вероника: Яблоки груши — это классика, но есть одна хитрость.
Аннета: Вот как?
Вероника: Груши надо нарезать толще, чем яблоки. Потому что груши запекаются быстрее яблок.
Аннета: Надо же.
Мишель: Но она не выдала настоящий секрет.
Вероника: Пусть они сначала попробуют.
Ален: Очень вкусно. Очень вкусно.
Аннета: Сочно.
Вероника: Крошки имбирного пряника!..
Аннета: Браво.
Вероника: Если честно, меня научала мать.
Ален: По крайней мере, благодаря этому мы узнали рецепт.
Вероника: Я бы предпочла, чтобы наш сын ради этого не терял два зуба.
Ален: Конечно, как раз это я и хотел сказать!
Аннета: Интересным способом ты это выразил.
Ален: Да нет же… (звонит мобильный телефон, он смотрит на экран) Мне надо ответить… Да, Морис… Нет, нет… никакого ответа, вы только развяжете полемику… Это было предусмотрено? Ну-ну… Что это за проблемы, что такое координация? А при нормальной дозировке? Когда это стало известно? И с тех пор вы не отозвали препарат? Сколько это будет в цифрах? Да. Понимаю. Хорошо. (отключается и тут же делает новый звонок, все еще поедая пирог).
Аннета: Ален, вернись к нам, пожалуйста.
Ален: Да-да, иду… (в телефон) Серж? Они знали о рисках два года. Был доклад для внутреннего пользования… Никакого побочного эффекта формально не было выявлено… Нет, никаких мер предосторожности. Они не были предусмотрены, об этом ни слова в годовом отчете… Неуверенная походка, проблемы с равновесием, в общем, будто все время поддатый… (смеется вместе с собеседником) Цифры…. 150 миллионов долларов… Все отрицать… Этот идиот хотел, чтобы ему дали ответить… Не будет никакого ответа, наоборот. Если будут новые публикации, то можно выпустить пресс-релиз в том духе, что это вброс компромата перед общим собранием… Он должен мне перезвонить… Окей (отключается) На самом деле у меня даже не было времени позавтракать.
Мишель: Берите еще, прошу.
Ален: Спасибо. Я и так объелся. О чем мы говорили?
Вероника: Что было бы приятнее встретиться при других обстоятельствах.
Ален: Ах да, конечно. Значит эта шарлотка — рецепт вашей матери?
Мишель: Это рецепт моей матери, но испекла его Вера.
Вероника: Твоя мать не смешивает груши с яблоками!
Мишель: Нет.
Вероника: Ее будут оперировать, бедняжку.
Аннета: Да вы что? Что с ней?
Вероника: Колено.
Мишель: Ей поставят вращающийся протез, металл-полиэтилен. Она волнуется, что после кремации от него что-то останется.
Вероника: Какой ты злой.
Мишель: Она не хочет, чтобы ее хоронили с моим отцом. Она хочет, чтобы ее кремировали, а урну установили в склепе, где покоится прах ее матери, на юге. Она там совсем одна. Две урны с видом на море, и постоянно ругаются! Ха-ха!
Пауза, улыбки.
Аннета: Мы так тронуты вашим отношением, тем, что вы не стали подливать масла в огонь, а попытались уладить ситуацию.
Вероника: Скажу честно, это самое меньшее из того, что можно было сделать.
Мишель: Да!
Аннета: Нет-нет. Многие родители стоят горой за своих детей, да так, что сами впадают в инфантилизм. Была бы наша реакция, моя и Алена, такой же чуткой, если бы Брюно выбил два зуба Фердинану? Не уверена, что мы бы продемонстрировали такую же широту взглядов.
Мишель: Да нет же!
Ален: Она права. Не уверен.
Мишель: Нет. Поскольку мы очень хорошо знаем, что все могло бы произойти и наоборот.
Пауза.
Вероника: А что сказал Фердинан? Как он видит ситуацию?
Аннета: Он не слишком много говорит об этом. Думаю, он растерян.
Вероника: Он осознает, что изуродовал товарища?
Ален: Нет. Нет, он не осознает, что изуродовал товарища.
Аннета: Зачем ты так говоришь? Конечно, Фердинан осознает!
Ален: Он осознает, что вел себя грубо, но не осознает, что изуродовал товарища.
Вероника: Вам не нравится слово, но это слово, к несчастью, точное.
Ален: Мой сын не уродовал вашего сына.
Вероника: Ваш сын изуродовал нашего сына. Приходите сюда в пять часов, вы увидите его рот и зубы.
Мишель: Временно изуродовал.
Ален: Губа заживет, а что касается зубов, надо отвести его к лучшему дантисту, я готов поучаствовать…
Мишель: Для этого есть страховка. Мы бы хотели, чтобы мальчики помирились и чтобы подобное не повторилось.
Аннета: Давайте организуем им встречу.
Мишель: Да. Точно.
Вероника: В нашем присутствии?
Ален: Незачем их опекать. Пусть поговорят по-мужски.
Аннета: Ален, по-мужски, это смешно. То есть нам при этом не нужно присутствовать? Будет лучше, если они встретятся без нас?
Вероника: Вопрос не в том, будем мы или нет. Вопрос в том, захотят ли они поговорить, захотят ли разобраться?
Мишель: Брюно этого хочет.
Вероника: А Фердинан?
Аннета: Мы его мнение спрашивать не будем.
Вероника: Надо, чтобы это исходило от него.
Аннета: Фердинан ведет себя как хулиган, нам не интересно, что он думает.
Вероника: Если для Фердинана встреча с Брюно — это наказание, то я думаю, что позитивных результатов не будет.
Ален: Мадам Валлон, наш сын дикарь. Нереально надеяться на то, что он внезапно раскается. Так, мне очень жаль, но я должен вернуться на работу. Аннета, ты остаешься? Вы мне потом расскажете, что решили. В любом случае, от меня тут пользы нет. Женщина думает, что для воспитания нужен мужчина, нужен отец, будто это чему-то поможет. Мужчина всегда не у дел, он это всегда обуза, его надо тащить на аркане. Забавно, у вас из окна видно надземное метро!
Аннета: Мне неловко, но я тоже не могу больше задерживаться… Мой муж никогда не был слишком заботливым отцом, с коляской он не гулял.
Вероника: Жаль. Это так чудесно — гулять с ребенком. Тем более, все проходит так быстро. Вот ты, Мишель, всегда был готов возиться с детьми и с радостью катал коляску.
Мишель: Да-да…
Вероника: Ну так что мы решили?
Аннета: Вы сможете прийти с Брюно к нам вечером в полвосьмого?
Вероника: Полвосьмого? Как ты думаешь, Мишель?
Мишель: Ну, я… Могу, наверно, позволить себе.
Аннета: Давайте.
Мишель: Думаю, что будет лучше, если Фердинан придет к нам.
Вероника: Да, я согласна.
Мишель: Не пострадавший должен идти к обидчику.
Вероника: Это правда.
Ален: В полвосьмого я нигде не смогу быть.
Аннета: Ты нам не нужен, от тебя все равно никакой пользы.
Вероника: И все таки хорошо, чтобы и отец был.
Ален: (виброзвонок) Да, но тогда не сегодня. Алло? В годовом отчете нет ничего. И риски официально не определены. Доказательств нет. (отключается)
Вероника: Завтра?
Ален: Завтра я буду в Гааге.
Вероника: Вы работаете в Гааге?
Ален: У меня слушается дело в международном трибунале.
Аннета: Главное, чтобы дети поговорили. Я приведу к вам Фердинана к полвосьмому, и мы их оставим объясняться. Нет? Вижу, вы сомневаетесь.
Вероника: Если Фердинан не чувствует своей ответственности, то они будут сидеть как два истукана, и это будет катастрофа.
Ален: Мадам Валлон, что вы хотите сказать? Что вы подразумеваете под «ответственностью»?
Вероника: Ваш сын, конечно же, вовсе не дикарь.
Аннета: Фердинан вовсе не дикарь.
Ален: Дикарь.
![Ясмина Реза - Бог войны [=Бог резни]](/uploads/posts/books/228750/228750.jpg)
